Я проснулся, но уходить отсюда не спешил.
Хоакину я дал знать, где нахожусь, хотя до этого о месте дневного отдыха знала только Алекса.
Чем меньше людей и не людей знают, где я сплю, тем лучше. Меньше шансов не проснуться после заката.
Вчерашнее наше расследование безусловно дало пищу для размышлений, но пока нам так и не удалось ничего выяснить, чтобы найти Алексу. Казалось, что ее похитили люди, которых никогда не было и они никогда не существовали. Ни фамилии, ни имени, ни отпечатков. Ничего. Ни в одной базе данных.
Хоакин обещал сообщить мне любые новости, если что-то узнает.
Но новости пришли раньше, чем волк успел со мной связаться.
Я почувствовал свою девочку, словно оглушающую волну.
Первое, что я сделал - отрезал волка, перекрыл ему доступ к этим ощущениям и эмоциям. Не потому, что я не хочу, чтобы он их услышал. А потому что они были пугающими, больными, неправильными.
И я прекрасно знал, чувствовал все, что в эту самую минуту чувствовала Алекса.
Моя маленькая, любимая девочка страдала сейчас, а я ничего не мог сделать.
Физическая боль была ничтожной по сравнению с ее душевными страданиями и унижениями.
Я взвыл, как раненый зверь, глаза заволокло пеленой злости и отчаянья.
Я ничего не видел перед собой, только мутный образ убийцы без лица. И я больше всего на свете жаждал сейчас убить ее, перегрызть глотку, вырвать сердце и сожрать его, упиваясь болью и кровью.
От беспомощности, подталкиваемый все новыми и новыми эмоциями, я стал крушить все вокруг. Стулья летали по комнате, врезаясь в стену лишь на долю секунды освобождая меня от перекрывающих все эмоций. Кровать, зеркала, столы, книжные полки со всем содержимым - все я рушил и громил от той заполняющей меня безысходности, с которой я не мог справиться.
Я хотел оказаться на ее месте, только бы ей не пришлось проходить через все это.
Первая волна схлынула, и я обрел способность мыслить. Я стал вынюхивать, где держат Алексу. Я чувствовал слабый запах воды и затхлости, слабое покачивание.
Катер. Они держат ее на катере.
Я убью ее. Я убью ее так, что она будет страдать и умолять меня о быстрой смерти. Эта сука умрет с моим именем на устах.